— Я помню, — отозвался Ренцо. — Надеюсь, вы тоже не забыли о своей части обязательств. Я хочу получить бумагу, подтверждающую мои права на десять процентов от приносимого месторождением дохода.

— Вы её получите, — небрежно заверил незнакомец. — Как только я получу от его величества документ, подтверждающий мои права на землю. Скажите, — вот теперь в его голосе сквозил истинный интерес, — каковы ощущения, когда предаёшь друга за крупную сумму? Нет, я, ни в коем случае вас не осуждаю. В моей ситуации это было бы странно. Однако мне просто любопытно.

— Радость, что не за маленькую, — огрызнулся Ренцо.

Над парком повисло напряжённое молчание. Видимо, кастелян не хотел вдаваться в мотивы своих поступков и перечисление собственных эмоций. Но незнакомый мне сосед Данте, напротив, ждал ответа. В этой игре в молчанку победу одержал второй.

— Он мне не друг, — всё-таки пояснил Ренцо. — Он — мой работодатель, а это совершенно разные вещи. Я — аристократ, дворянин, моё происхождение ничем не хуже, чем у этого хлыща Эльванди. Я получил такое же образование, жил в тех же условиях, вертелся в том же обществе — до поры, до времени. Вот только Эльванди посчастливилось родиться единственным сыном, а мне — нет. Учитывая то, как работают права наследования в этой стране, лучше бы наши родители ограничивались одним ребёнком. Так или иначе, наступил момент, когда Эльванди получил всё, а я остался ни с чем. Он — обладатель армона, земель, приносящих немалый доход, а теперь ещё и крупного месторождения. Я же вынужден работать и управлять чужой территорией для того, чтобы вести существование, хоть как-то напоминающее о моих прежних условиях жизни. Если бы это различие являлось результатом трудов Эльванди и моей собственной лени, или его таланта и моей бездарности, я бы не имел ничего против. Но нет. Этот сноб ничем не лучше меня, но я вынужден бегать и прыгать вокруг него, решая все его проблемы. Ренцо туда, Ренцо сюда. С этим человеком я не хочу иметь дела, почему бы тебе самому его не принять. На этой девице я не хочу жениться, почему бы тебе не отвлечь её внимание своими остроумными шутками. Нет, — подытожил он, — Эльванди мне не друг.

Во время этого монолога голос кастеляна звучал мрачно. Иногда эмоции брали верх над самообладанием, и он почти переходил на крик. Затем снова брал себя в руки и говорил существенно тише, однако слова сочились злостью. Давно затаённой и только сейчас прорвавшейся наружу. Я слушала — и кровь стыла в жилах. Я даже не выдержала и осторожно выглянула из-за дерева. Никак не верилось, что исполнитель этой речи — Ренцо. Тот самый милый, обаятельный Ренцо, которого я и сама, как Данте, считала своим другом, и с кем даже была готова попробовать перейти на более близкие отношения. Всё-таки зрению мы доверяем гораздо больше, чем слуху. Недаром говоря, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Что ж, выглянула и увидела. Только от этого, увы, ничего не изменилось.

— Понимаю. — Теперь я увидела обладателя баритона, темноволосого мужчину лет сорока, широкого в кости. — Что ж, десять процентов — это очень внушительный доход. В скором времени ваши проблемы решатся наилучшим образом. Однако, надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я попрошу предварительно сделать кое-что ещё. Мне пригодится список людей из армона Эльванди, которые наименее лояльно отнесутся к скорым переменам. Это существенно упростит мою задачу.

— Вас не ожидает бунт, если вы это имеете в виду, — поморщился Ренцо.

Потом нахмурился, будто о чём-то вспомнил, и спросил: — А что будет с северянкой? Учитывая её…статус?

— А что ей сделается? — удивился сосед. — Насколько мне известно, она — первоклассный специалист по магическим камням. Я не настолько глуп, чтобы терять такого специалиста. И мне совершенно безразлично, какие татуировки она носит на руке.

— Не думаю, что она согласится сотрудничать с вами, — предупредил Ренцо. — Она очень преданна Эльванди.

— Ничего, — ничуть не расстроился сосед. По-моему, он даже улыбнулся. — Предоставьте мне самостоятельно решить этот вопрос. Я умею ценить преданных людей.

Мне показалось, или в этих словах звучала насмешка над собеседником?

— В любом случае, — сосед поднял глаза и посмотрел на быстро (слишком быстро!) перемещающееся по небу солнце, — пора действовать. Времени осталось мало. Вижу, вы уверены в том, что Эльванди проедет через нужный нам участок. И всё-таки я бы хотел, чтобы вы удостоверились в том, что всё пройдёт, как надо.

— Я и сам собирался это сделать, — кивнул Ренцо. — Возможно, мне ещё удастся его нагнать.

Понимая, что разговор заканчивается, я торопливо отступила подальше и спряталась под широкими листьями здешнего крупного папоротника. В спешке не получилось действовать бесшумно, но дувший в моём направлении ветер благополучно унёс звуки прежде, чем они достигли ушей заговорщиков. На его же работу можно было бы списать и лёгкое покачивание листьев. Но я ждала, а никто не появлялся. Вскоре я услышала приглушённый цокот копыт. Видимо, эти двое пришли в парк другой дорогой и теперь уехали, каждый в своём направлении.

Решившись вылезти из-под папоротника, я на цыпочках вернулась к месту своего наблюдения. Никого. Кусая губу от волнения, я поспешила обратно, туда, где оставила собственную лошадь. Надо было что-то делать. Данте вот-вот попадёт в искусно расставленную ловушку, его необходимо остановить, но как? Я понятия не имею, где именно он сейчас находится. Возможно, в городе, заканчивает свои дела. А может быть, уже едет к этому своему приятелю? Опять забыла имя, но это и неважно. Если так, то к мосту ведёт две дороги. Одна чуть длиннее, но зато более удобна для путешествия. Вторая короче, но там много утомительных подъёмов и спусков. Какую из них мог выбрать Данте? Да любую!

Я ещё сильнее закусила губу, и почувствовала во рту привкус крови. Думай, Сандра, думай. Много ли толку от мозгов, если можешь применить их только для написания диссертации? Всё-таки вернее всего Данте как человек благоразумный и никуда особенно не спешащий выберет чуть более длинный путь. Ренцо спешит, но он наверняка захочет нагнать Данте до моста и, следовательно, поедет тем же путём. Я тоже хочу нагнать Данте, но, по всей видимости, мне будет лучше поехать более коротким путём. Во-первых, меньше шансов опоздать. Во-вторых, если я столкнусь по пути с Ренцо, он наверняка почувствует неладное. Да что там, я, в отличие от него, очень плохая актриса, так что раскусит он меня моментально. И в этом случае эта дорога окажется последней и для меня, и для Данте…

Меня передёрнуло при одной мысли о том, что Ренцо, тот самый Ренцо, может хладнокровно проткнуть меня шпагой или ножом. Что ж, может, и не хладнокровно. Поинтересовался ведь он у этого соседа моей дальнейшей судьбой. Но даже если он заколет меня с чувством глубокого огорчения, вряд ли мне будет от этого легче.

Сосредоточься, Сандра, сосредоточься. Пострадать всегда успеешь. Только сначала выживи и сделай так, чтобы выжил Данте. После этого можешь закрыться у себя в покоях, лечь на кровать, поставить рядом чашку горячего чая, взять в руки книжку и страдать, сколько душе угодно. Итак. Бежать за помощью некогда точно. Надо ехать короткой дорогой, так быстро, как никогда прежде не ездила, и молиться, чтобы в пути мне не повстречался Ренцо.

Я вскочила в седло. Если мне очень сильно повезёт, то я не только доберусь до места первой, но и успею проехать назад по второй дороге, навстречу Данте, перехватить его раньше, чем это сделает Ренцо, и обо всём предупредить.

Я и сама понимала, насколько мизерны мои шансы. К тому же я могла что-нибудь просчитать неверно. К примеру, Ренцо мог тоже выбрать короткую дорогу. Но тут уж ничего не поделаешь. Читать чужие мысли я не умею. В крайнем случае, если поговорить с Данте один на один не удастся, хоть успею крикнуть ему, что он в ловушке, вдруг это хоть как-то повысит его шансы на спасение.

Я действительно никогда прежде не мчалась с такой скоростью. Лошадь, кажется, тоже. Впервые жизни я пришпоривала её, не зная жалости, а сама склонилась низко-низко, почти к самой гриве, предоставляя ветру беспрепятственно трепать безнадёжно разметавшиеся волосы. Вверх — вниз, вверх — и снова вниз. Даже не знаю, как я не выпала из седла, пока мы проезжали эту холмистую местность. Но я всё равно почти не давала кобыле сбавить скорость, лишь изредка поглаживала её шею, обещая, что скоро она сможет отдохнуть.